Евгения Симонова на радио Эхо Москвы

22 Январь 2007
КСЕНИЯ ЛАРИНА: 9 часов 7 минут. Добрый вечер еще раз. У микрофона Ксения Ларина. Мы переходим к мирной жизни от армейских проблем к искусству. Будем говорить о высоком. Хотя, я думаю, что наш сегодняшний разговор коснется проблем серьезных, поскольку у нас серьезные художники в гостях. Режиссер Андрей Эшпай и актриса Евгения Симонова здесь в студии, добрый вечер, уважаемые гости.

ЕВГЕНИЯ СИМОНОВА: Добрый вечер.

АНДРЕЙ ЭШПАЙ: Добрый вечер.

К. ЛАРИНА: Добрый вечер. Нашим слушателям напомню все наши средства связи. SMSки можно отправлять по телефону +7 985 970-45-45. Телефоны прямого эфира включим во второй части нашей встречи обязательно. 783-90-25, 783-90-26. И есть вопросы, которые пришли по интернету. Там, кстати, смешные. Вот я просто прочту три на выбор вопроса. Андрей пишет: "Андрей Андреевич, почему такая странная судьба у прекрасного фильма "Шут"? его нигде не показывают и нигде нельзя найти?" Это один вопрос. Второй вопрос: "Уважаемые Евгения Павловна и Андрей Андреевич, как Вы оцениваете бурную задействованность в кино в последнее время актера Евгения Цыганова? Не видите ли Вы в этом опасность для молодого артиста?" И еще один вопрос: "Евгения, почему вся Ваша братия, в том числе и Вы при любом поводе всегда стараетесь очернить прошлое нашей страны? Неужели Вам нравится сегодняшний бардак?" Вот такие вот разные темы затрагивают наши слушатели. Я сохраняю орфографию и пунктуацию, как пишется в газетах. Скажу, что повод для нашей встречи – выход в прокат фильма "Многоточие". Режиссер фильма Андрей Эшпай и в главной роли Евгения Симонова. В главной женской роли, скажем так. В основу этого фильма легла проза Виктора Некрасова. "Кира Георгиевна"? Так называется главный рассказ, главная повесть?

Е. СИМОНОВА: Да.

К. ЛАРИНА: Ну, давайте вот попробуем с конца начать. Вот этот вопрос, мне кажется, он важный. Хотя он задавался, по-моему, тем же человеком после выхода фильма "Дети Арбата"? Женя?

Е. СИМОНОВА: Ко мне, да? Ну, никто очернить ничего не хочет естественно. А просто возвращается естественно и режиссер, и актеры возвращаются к этой теме, потому что тема вечная. Один из самых таких страшных, трагических периодов жизни нашей, нашей страны. Поэтому естественно, что об этом не говорить не возможно. Но действие нашего фильма происходит в 61-м году, там как бы 37-й год, время ареста первого мужа героини, он идет таким, это идет, как воспоминание…

К. ЛАРИНА: 61-й год – это время его возвращения. Время реабилитации.

Е. СИМОНОВА: Да. Вот. И, в общем-то, там разговор о…, там важен, конечно, этот исторический фон, но там история, она такая очень, вечная тема. Это тема любви, потери, попытки обретения вновь, поэтому, в общем, она и ни в коем случае ничего не пытается, да.

А. ЭШПАЙ: Наоборот, я даже скажу, что…

Е. СИМОНОВА: Тебя обвиняют в другом.

А. ЭШПАЙ: Меня обвиняют, что как это я показываю такую успешную женщину, которая знаменитый скульптор…

К. ЛАРИНА: Придворный скульптор.

А. ЭШПАЙ: Придворный скульптор. Как это можно показывать этот мир таким.

Е. СИМОНОВА: Которая ездит на "Победе", и у которой замечательная квартира красивая.

А. ЭШПАЙ: Муж – знаменитый художник.

К. ЛАРИНА: Я, кстати, когда смотрела фильм, вот сразу видно, что мальчик снимал бывший. Бывший мальчик снимал этот фильм. С такой любовью воссоздана вся эта атрибутика техники автомобильной. И "Победа", и "Волга" и этот самый мотороллер, на котором ездит Евгений Цыганов. Думаю, ну, тут, наверное, с удовольствием работал режиссер. Все настоящее, да.

А. ЭШПАЙ: Только все не заводилось сначала. Потом завелось все-таки. Нет, это как раз я считаю, что вот этот мир был очень интересен. Потому что он был очень противоречив. И люди, которые существовали наверху, потому что и художник, и скульптор, его жена, они знаменитые люди, известные люди. И они очень жили такой закрытой жизнью. Если власти их не касались, они жили очень закрыто. И в общем-то, одной своей какой-то частью очень глубоко. Они хорошо знали живопись, они хорошо знали профессию. И они в чем-то были свободны поразительно, а в чем-то так же поразительно несвободны.

К. ЛАРИНА: Но что-то их мучило все время.

А. ЭШПАЙ: Нет, ну, вот это удивительно. Поэтому это время дает возможность так же не только показывать, как это показывал потрясающе Герман в своих фильмах. Это одна сторона, но была и другая сторона. И мне кажется, что это тоже исследование, потому что это дает возможность выйти в некий условный ряд. Некий условный ряд. Что тоже было выдвинуто мне кем-то из критиков, как обвинение, что все ясно. Все ясно. Не надо. Уже все ясно. Давайте, если Вы рассматриваете этот вопрос, рассматривайте его с социальной точки зрения. Это социальная проблема, и не было там никаких других проблем. Это глубочайшая неправда, тогда жили и великие писатели, великие поэты, великие композиторы. Именно в это время. И писали замечательные произведения.

К. ЛАРИНА: Кстати, большой вопрос. Это вообще одна из самых моих любимых тем для размышления, в том числе и публичного с гостями, что великие писатели, поэты, и великие художники, и великие кинорежиссеры, они вот сквозь асфальт прорастали. А как только появилась возможность говорить все, и все, что думаешь, в том числе, и в первую очередь, вдруг оказалось, что сказать нечего. И не знаю по поводу там бардака, который написал наш слушатель, может быть, не так бы я определила сегодня время, но то, что сегодня вот культурное безвременье, мне кажется, что об этом стоит вообще поразмышлять. Почему? Почему, вроде все можно. Я не понимаю, не знаю, как эта картина Ваша идет в прокате, и потому что я не понимаю, каким образом она вообще вписывается в контекст сегодняшнего дня. Потому что сегодня высшие точки рейтингов занимают совсем другие произведения. Как в литературе, так и в кино, так и в театре, кстати. Думаю, что тут Женя тоже не даст соврать. Вот с чем это связано? кто определяет интерес? Кто определяет востребованность? Кто определяет, что нужно, а что не нужно?

А. ЭШПАЙ: Ну, я должен сказать, что, безусловно, что касается кинематографа, да, и литературы, ну, всегда существовало жанровое разделение всех видов искусства, всех. Я говорю, во всяком случае, о второй половине 20 века. И, ну, и раньше тоже. Просто это активно стало разделяться во второй половине 20 века. Но это и в советское время тоже было. Просто сейчас совершенно понятно, что мы зависим от каких-то экономических условий. И естественно, что фильмы, сделанные с коммерческим направлением, они сделаны достаточно элементарно для того, чтобы их больше посмотрело молодых людей, от 15 до 25 лет. Потому что это основной зритель…

К. ЛАРИНА: Который ходит в кино.

А. ЭШПАЙ: Ходит в кино, который приносит деньги в кино. Поэтому другое дело, что вот та культура кинематографического сообщества, культура кинематографического восприятия, которая была в советской кинематографии, она ушла, поэтому сейчас она зарождается заново. Когда мы были, я много раз об этом говорил, скажу еще раз. Когда мы были с этим фильмом, премьера была в Локарно в августе прошлого года, основное, что меня, две вещи меня поразили. Первая вещь, это 8 000 человек на площади сидели, смотрели фильм. Какой-то фильм.

К. ЛАРИНА: Т.е. не наши люди.

А. ЭШПАЙ: Они сидели и смотрели фильм так, я не говорю про мобильные телефоны, я не говорю про вообще ничего, это люди пришли смотреть, не очень удачный какой-то фильм был, но они смотрели с уважением к тому, что это было сделано. И это феерически. И второй момент, что наш фильм все-таки о любви немолодых людей. И…

К. ЛАРИНА: Я была бы все-таки осторожна в таких определениях, Андрей Андреевич. (Смех).

Е. СИМОНОВА: Это так, это так.

А. ЭШПАЙ: Ну, скажу, не юных. И мы, вот сейчас будет поворот интересный. Мы получили одна из наград была у молодежного жюри. Там такое молодежное жюри есть. Это очень любопытно. Как-то их это то ли, не знаю, то ли вот эта проблема, то ли чистота пространства совершено для них чужого, она их как-то задела. Вот это две вещи очень странные. И, по всей видимости, в общем, и, наверное, это так и есть. Что, в общем, конечно, аудитория отличается очень сильно. Но, тем не менее, я считаю, что как мы говорим сейчас о коммерческом кино, которого сейчас, которое стало появляться. И фильмы, в общем, регулярно выходят на экраны коммерческие, так же появляются фильмы с попыткой поиска своего какого-то пространства в артхаузе. Т.е. когда две эти области кинематографии будут существовать постоянно и его будет много, и артхаузное кино, и кино коммерческое, тогда возникнет, дальше будет нарастать эта аудитория. Она только начинается. Поэтому я считаю, что "Каскад", которая прокатывает нашу картину, крупнейшая компания по прокату фильмов "Каскад"…

К. ЛАРИНА: Она рискует сильно.

А. ЭШПАЙ: Они заранее мне сказали, что они рискуют. И я рад, что наша картина совсем не молодежная для нашей аудитории, что значит не прокатная. Идет в прокате. Пусть ограниченном, но, тем не менее, она идет по стране. Прошла по стране. И сейчас идет в Москве в достаточном количестве кинотеатров, по-моему, 14. И все-таки кто-то ее увидит. Хотя, конечно, финансирование ее рекламы небольшое, маленькое просто скажу, никакое, развивая дальше свою мысль. Но, тем не менее, это произошло. И мы очень рады, что это так, потому что это какой-то шаг. Потому что этот ограниченный прокат должен продолжаться.

К. ЛАРИНА: Женя, я хочу, чтобы Вы все-таки сказали и об этой работе, в том числе. Мне кажется, что, конечно, повезло Вам, что Вы – жена режиссера.

Е. СИМОНОВА: Да.

К. ЛАРИНА: Не смотря на то, что он считает, что это фильм о любви пожилых людей, я все-таки называю это по-другому. Это фильм о любви взрослой женщины. Можно так выразиться?

А. ЭШПАЙ: Ну, я не сказал "пожилой". Я не говорил "пожилой".

Е. СИМОНОВА: Немолодой. Ну. 50 лет. Мне было 50 лет, и я играла историю, в общем, женщины… Это принципиально, потому что эта женщина, она как бы уже на излете своих возможностей.

К. ЛАРИНА: Она хочет любви все равно. Ведь ее встреча с мужем, понятно, что все равно, точка отсчета – это 37-й год, год его ареста. И то, что вот он отказался от нее, т.е. дал ей свободу. Вот это вот неожиданное возвращение, возрождение этих чувств. Но на самом деле, как мне показалось, я говорю свои зрительские ощущения, с самого начала, не зная как бы сюжета, я понимала, что эта женщина ужасно хочет любви. Ужасно хочет любви.

Е. СИМОНОВА: Ну, это здорово…

К. ЛАРИНА: Это ее просто мучает. Именно это чувство.

Е. СИМОНОВА: Ну, потому что ею не прожита была жизнь, которую она должна была прожить. Это тема того, что когда что-то вторгается в жизнь, это у Шварца в "Обыкновенном чуде" есть, когда влюбленным дается один день, когда все свершается. И так вот бывает судьба дает один шанс, когда встречаются двое, и когда они не проживают эту свою жизнь, то дальше уже есть иллюзия того, что ты живешь, что ты счастлив, что у тебя все хорошо, но в результате оказывается, что это иллюзия.

К. ЛАРИНА: Ну, кстати, там тема, которая перекликается с "Пятью вечерами" Володина.

Е. СИМОНОВА: Да, ну, тема вечная.

К. ЛАРИНА: Я почему сказала, что Вам повезло, что Вы жена этого режиссера, потому что, мне кажется катастрофическая нехватка ролей вот такого уровня для взрослых актрис. То, что можно там позавидовать Вашим коллегам в Америке и в Европе, для них находится материал, где они могут играть не бабушек и не мам, а играть себя, играть себя в предлагаемых обстоятельствах. Играть то, о чем ты хочешь сказать. У нас это непозволительная роскошь.

Е. СИМОНОВА: Да, и я, конечно, хочу сказать, что это был такой настоящий подарок, царский подарок от Андрея, потому что я ведь, если кто-то меня и помнит, то помнит по картинам…

К. ЛАРИНА: Да все Вас помнят.

Е. СИМОНОВА: 30-летней давности. Нет, меня очень многие не знают вообще…

К. ЛАРИНА: Вот наш главный редактор каждый раз, когда Вас видит: ой. Женечка, как я люблю "Обыкновенное чудо"!

Е. СИМОНОВА: Кстати, та же молодежь, они просто меня не знают. Потому что опознать меня по старым фильмам в нынешнем моем обличии достаточно сложно.

К. ЛАРИНА: Ну, что Вы пугаете? Что с Вами такое?

Е. СИМОНОВА: Нет, ну, это так.

К. ЛАРИНА: Кто Вас так запугал?

Е. СИМОНОВА: Ну, хорошо, молодой человек, могу Вам рассказать историю, меня не пускал на… охранник, молодой охранник не пускал меня на Мосфильм. Совсем молоденький мальчик, только что демобилизовавшийся.

К. ЛАРИНА: Ну, Вы, небось, надели очки, шапку

Е. СИМОНОВА: Нет, ну, я была как-то так ну не совсем с постели, но… и я ему стала говорить. Он меня не пускал. Потому что у меня просроченный союзный, там еще написано "Союз кинематографистов СССР". Он стал его раскрывать, увидел, что у меня взносы с 91-го года не заплачены. Он сказал: и что это такое? Я не могу Вас пропустить по этому документу. А мне нужно было пройти. И все это заказывать пропуск. И вся это целая история, потом надо звонить. Я говорю: так, молодой человек, пожалуйста, не морочьте мне голову, потому что Вас еще не было в живых, а я уже снималась здесь на студии. Я говорю: Вы знаете, кто я? Он смотрит на меня широко открытыми глазами. Я поняла, что он не знаете совершенно. Я говорю: я звезда. И хотела пошутить, что-то такое, значит. И сказала: я звезда немого кино. Сказала я ему. Он посмотрел на меня еще более раскрытыми глазами и сказал: да, тогда проходите. И пропустил меня. Я пошла, но у меня чуть ноги не подкосились, потому что я видела, что практически он, в общем, поверил мне на слово. Это так. И картины действительно те, которые была какая-то зрительское признание, любовь, они 30-летней, ну, чуть меньше там 25-летней давности. Тот же "Рассказ неизвестного человека" Жалакявичюса.

А. ЭШПАЙ: Ну, это, кстати говоря, подтверждает вот то, что было разделение жанров тоже, потому что "Рассказ неизвестного человека" никто не знает.

Е. СИМОНОВА: Никто не видел.

А. ЭШПАЙ: Сейчас никто не знает что это потрясающий картина Жалакявичюса с Симоновой, Кайдановким и Тараторкиным.

К. ЛАРИНА: Ну, "Дети Арбата" все-таки телевизионный продукт.

Е. СИМОНОВА: Ну, это уже был такой большой перерыв, после которого там были какие-то фильмы. Вот такой самый лучший возраст с 32-х, с 33-х до 45-ти я практически не снималась, или снималась очень плохо все. Потом были "Дети Арбата" вот такое возвращение уже в каком-то зрелом возрасте, значит. Но это все-таки был телевизионный формат. А здесь это кино, это настоящее кино. И, конечно, я очень счастлива, что это произошло. Я хочу сказать, что актер, он, конечно, очень зависим от режиссера. И я думаю, что это практически все. Если мы вспомним даже великих актеров, того же Иннокентия Михайловича Смоктуновского, и он по-разному очень играл у разного уровня режиссеров. Иногда